ЭТО НЕ ИНСТРУКЦИЯ ПО УПОТРЕБЛЕНИЮ / ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЮ. ЭТО ВООБЩЕ НЕ ПРО ВЫПИВКУ. ЭТО ПРО ВИНО, КОТОРОЕ НЕ НАПИТОК, А КЛЮЧ К ЗАПЕРТОЙ ВНУТРЕННЕЙ ДВЕРИ, ПРОЩЕНИЕ, НА КОТОРОЕ КАЖДЫЙ ИМЕЕТ ПРАВО, И ПЛАСТЫРЬ, СПОСОБНЫЙ ЗАКЛЕИТЬ ДУШЕВНУЮ БОЛЯЧКУ.
Василий Шомов
Вино – субстанция, возвращающая мне разум, покой и равновесие. И не буду спорить. Больше нет ничего в мире, что было бы, на мой взгляд, столь органично и столь же влиятельно. Его действие мягко, его эманации естественны. Оно – спутник человека мыслящего, суть сомневающегося, того, кому иногда просто необходимо, ослабив тиски, осознать истинность слов и разобраться в себе настоящем, не извращая чувств, не растормаживая эмоции и не подстегивая сознание.
У вина есть пределы. Не нужно приписывать ему того, чего оно не в состоянии сделать. Но существует то, что по силам исключительно вину и ничему более. Вино не познаваемо наукой и приборами – это факт, для меня по крайней мере. Разложить что-то на составные части и проанализировать – это совсем не означает понять. Вино можно трактовать, но любая трактовка не будет истинной. Потому что мы говорим о вине – вещи простой и одновременно сложной.
Вино для переоценки
Если у меня возникают сложности миропонимания, оно дает мне возможность взять паузу, подумать и послушать. Побыть с бокалом вина в кругу друзей – это значит побыть с друзьями. Побыть с бокалом вина вдвоем – это фактически побыть с самим собой. И первое, и второе бывает очень нужно, но второе часто важнее.
Плохие новости уходят, но всегда возвращаются, и тогда кажется, что круг замкнулся. Это, наверное, иллюзия. Но меня, человека эмоционального, она впечатляет. Тогда я беру бокал, наполняю его темно-красным бордо и слушаю Баха. Бордо тонко обостряет слух, а маэстро гонит прочь энтропию/стагнацию, умело вышибает земной клин небесным, переводя мои тревоги, огорчения и разочарования в разряд глупых и совершенно пустых. Сначала Бах всегда угрюм и говорит строгим голосом, но, начиная задавать риторические вопросы, тут же смягчает интонации: «Герр Базилиус, а не думаете ли вы, что ваши незначительные жизненные коллизии – это, собственно, и есть апофеоз земных несчастий? Неужели вы имеете основания полагать, что именно вас избрала своей мишенью фата-моргана, что именно вас и только вас одного по никому не известным причинам тревожат несовершенства мира?»
Войдя в роль пастора, поправив чуть сбившийся парик и дождавшись, пока я сделаю еще глоток вина, он продолжает... «Позвольте узнать, только ли на вашу короткостриженую голову словно из рога изобилия сыплются проблемы? И можно ли вообще причислить все ваши, с позволения сказать, бзики/затыки/рефлексии и связанные с ними переживания к разряду трагедий? Не будьте столь наивно-эгоцентричны, мой друг. И не гневите Бога. Вы любите. Наверное, и вас любят. У вас есть хлеб, кров, силы и желания. Вы грустите. Вы смеетесь. Вы размышляете. Вы – живы. Вы, в конце концов, слушаете мой хорошо темперированный клавир и пьете хорошее вино...»
Я, выдохнув глубоко, молча соглашаюсь с маэстро. Он убедителен. Убедителен, как всегда. Бокал бордо сделал музыканта мудрецом и мастером изящной словесности, коим он не бывал при жизни, а меня – человеком, способным слушать его музыку и слышать слова, которые между нот.
Верно говорят, что превеликое наслаждение – пить вино и беседовать с мудрецами.
Вино для сна
Бессонница приходит, садится на край дивана и начинает морочить мне голову. Она суетлива, назойлива и обожает сеансы самодеятельного ночного психоанализа.
Чтобы спровадить ее, надо очень постараться. Я испытал тысячу способов борьбы с бессонницей. Чтобы уснуть, я считал ей слонов, баранов, облака, читал ей очерки по офтальмологической хирургии с детальным поэтапным ходом операций, исторические романы об интригах придворной челяди Людовика XIV, монографии про иерархические отношения в колониях перепончатокрылых Мещерского края, включал что-то успокаивающе-заунывное в исполнении буддийских лам, выходил с ней на балкон, на воздух, твердил себе и ей аутотренинговую молитву: «Ноги наливаются свинцом, руки наливаются свинцом, веки наливаются свинцом, все, б..., наливается свинцом!»
А еще пил чай с медом и мятой, приказывал себе забыть вчерашний день, думал о хорошем, вспоминал про приятное – синее небо, просторы, ветер и свободу. Наполнял себя оптимизмом, шептал себе: «Утро вечера мудренее». Не срабатывало. То есть вроде бы казалось, что еще чуть-чуть и бессонница скажет: «Adios amigo». Но нет. Появляясь, она всегда приводила с собой одну маленькую незваную мысль, а с ней еще десяток ее родственников, близких и дальних, и они заводили свой хоровод в моей голове – как в «Танце» у Матиcса. И я вертелся в этой круговерти вместе с ними. Почему? Потому, что не мог себя простить за то, что днем сделал не то, сказал не то или не сделал и не сказал... Нет бы щелкнуть своими веками, словно выключателем, и ну плыть по волнам сна. Где там...
Однажды, от отчаянья, я пригласил бессонницу на бокал шираза. Неспешный бокал густого фиолетового ароматного вина на кухне. После первого глотка бессонница стала как-то обреченно кокетничать, предлагать сигарету, пыталась поддержать беседу, но, чувствуя неловкость ситуации, начала прощаться и, пятясь задом, убралась вон. Через минуту мои глаза оказались закрыты. Все! Никаких непрошеных гостей – вход опечатан. В доме темно. Окна задернуты толстыми гардинами, часы не тикают, половицы не скрипят. Кнопка sleep нажата, а я сплю на любимом диване в кухне, накрывшись пледом, и одновременно плыву в лодке по реке забвения. А бессонница, стоя на берегу, то ли машет мне платочком, то ли показывает средний палец. Но я уже не реагирую на провокации...
Бокал шираза – как сказка на ночь для взрослых. Сказки на ночь мне, кажется, читали когда-то давно. Совсем давно. Я уж и не помню точно, было это или нет.
Вино для любви
Нет, я не про популярное свойство алкоголя вульгаризировать и упрощать контакты между представителями противоположных полов, а заодно убивать интригу и нюансы. Знаю, что это актуально, востребовано, но ужасно скучно, а посему не заслуживает отдельного обсуждения.
Лучше вспомнить о том, что в этом смысле имели в виду лекари прошлых веков... Предлагаемые строчки я нашел в замечательной книжке, купленной мной на лотке у Белорусского вокзала за 70 рублей, «Закуски для короля, румяна для королевы» – сборнике интереснейших переводов с латыни и старофранцузского, сделанных медиевистом и культурологом Сергеем Гореловым.
«Любовь, что зовется эросом, – это недуг, поражающий мозг, это непреодолимое желание, неукротимое вожделение и утрата ясности мышления. Страдающим «любовной болезнью» нельзя давать погружаться в пучину размышлений. Им следует пить нерезкие, ароматные вина, слушать музыку, общаться с близкими друзьями, читать стихи, наслаждаться видом светлых благоуханных садов, где струятся прозрачные потоки воды, и гулять... Руф говорит: «Вино – сильнодействующее средство для страдающих грусти, робости и эроса». Зенон говорит: «Подобно тому, как замоченные в воде волчьи бобы избавляются от горечи, так и терпкость моей души с испитием вина превращается в сладость».
P.S. Вышеизложенное – личные наблюдения и ощущения, не являющиеся алкогольным агитпропом. Мне просто показалось, что немного вина для того, чтобы неспешно подумать, выспаться или пережить неразделенную любовь, всем нам сегодня было бы весьма кстати.
У вина есть пределы. Не нужно приписывать ему того, чего оно не в состоянии сделать. Но существует то, что по силам исключительно вину и ничему более. Вино не познаваемо наукой и приборами – это факт, для меня по крайней мере. Разложить что-то на составные части и проанализировать – это совсем не означает понять. Вино можно трактовать, но любая трактовка не будет истинной. Потому что мы говорим о вине – вещи простой и одновременно сложной.
Вино для переоценки
Если у меня возникают сложности миропонимания, оно дает мне возможность взять паузу, подумать и послушать. Побыть с бокалом вина в кругу друзей – это значит побыть с друзьями. Побыть с бокалом вина вдвоем – это фактически побыть с самим собой. И первое, и второе бывает очень нужно, но второе часто важнее.
Войдя в роль пастора, поправив чуть сбившийся парик и дождавшись, пока я сделаю еще глоток вина, он продолжает... «Позвольте узнать, только ли на вашу короткостриженую голову словно из рога изобилия сыплются проблемы? И можно ли вообще причислить все ваши, с позволения сказать, бзики/затыки/рефлексии и связанные с ними переживания к разряду трагедий? Не будьте столь наивно-эгоцентричны, мой друг. И не гневите Бога. Вы любите. Наверное, и вас любят. У вас есть хлеб, кров, силы и желания. Вы грустите. Вы смеетесь. Вы размышляете. Вы – живы. Вы, в конце концов, слушаете мой хорошо темперированный клавир и пьете хорошее вино...»
Я, выдохнув глубоко, молча соглашаюсь с маэстро. Он убедителен. Убедителен, как всегда. Бокал бордо сделал музыканта мудрецом и мастером изящной словесности, коим он не бывал при жизни, а меня – человеком, способным слушать его музыку и слышать слова, которые между нот.
Верно говорят, что превеликое наслаждение – пить вино и беседовать с мудрецами.
Вино для сна
Бессонница приходит, садится на край дивана и начинает морочить мне голову. Она суетлива, назойлива и обожает сеансы самодеятельного ночного психоанализа.
А еще пил чай с медом и мятой, приказывал себе забыть вчерашний день, думал о хорошем, вспоминал про приятное – синее небо, просторы, ветер и свободу. Наполнял себя оптимизмом, шептал себе: «Утро вечера мудренее». Не срабатывало. То есть вроде бы казалось, что еще чуть-чуть и бессонница скажет: «Adios amigo». Но нет. Появляясь, она всегда приводила с собой одну маленькую незваную мысль, а с ней еще десяток ее родственников, близких и дальних, и они заводили свой хоровод в моей голове – как в «Танце» у Матиcса. И я вертелся в этой круговерти вместе с ними. Почему? Потому, что не мог себя простить за то, что днем сделал не то, сказал не то или не сделал и не сказал... Нет бы щелкнуть своими веками, словно выключателем, и ну плыть по волнам сна. Где там...
Однажды, от отчаянья, я пригласил бессонницу на бокал шираза. Неспешный бокал густого фиолетового ароматного вина на кухне. После первого глотка бессонница стала как-то обреченно кокетничать, предлагать сигарету, пыталась поддержать беседу, но, чувствуя неловкость ситуации, начала прощаться и, пятясь задом, убралась вон. Через минуту мои глаза оказались закрыты. Все! Никаких непрошеных гостей – вход опечатан. В доме темно. Окна задернуты толстыми гардинами, часы не тикают, половицы не скрипят. Кнопка sleep нажата, а я сплю на любимом диване в кухне, накрывшись пледом, и одновременно плыву в лодке по реке забвения. А бессонница, стоя на берегу, то ли машет мне платочком, то ли показывает средний палец. Но я уже не реагирую на провокации...
Бокал шираза – как сказка на ночь для взрослых. Сказки на ночь мне, кажется, читали когда-то давно. Совсем давно. Я уж и не помню точно, было это или нет.
Вино для любви
Нет, я не про популярное свойство алкоголя вульгаризировать и упрощать контакты между представителями противоположных полов, а заодно убивать интригу и нюансы. Знаю, что это актуально, востребовано, но ужасно скучно, а посему не заслуживает отдельного обсуждения.
«Любовь, что зовется эросом, – это недуг, поражающий мозг, это непреодолимое желание, неукротимое вожделение и утрата ясности мышления. Страдающим «любовной болезнью» нельзя давать погружаться в пучину размышлений. Им следует пить нерезкие, ароматные вина, слушать музыку, общаться с близкими друзьями, читать стихи, наслаждаться видом светлых благоуханных садов, где струятся прозрачные потоки воды, и гулять... Руф говорит: «Вино – сильнодействующее средство для страдающих грусти, робости и эроса». Зенон говорит: «Подобно тому, как замоченные в воде волчьи бобы избавляются от горечи, так и терпкость моей души с испитием вина превращается в сладость».
P.S. Вышеизложенное – личные наблюдения и ощущения, не являющиеся алкогольным агитпропом. Мне просто показалось, что немного вина для того, чтобы неспешно подумать, выспаться или пережить неразделенную любовь, всем нам сегодня было бы весьма кстати.
Комментариев нет:
Отправить комментарий